Кириллов В.М.

Контрреволюционная шпионско-диверсионная деятельность трудмобилизованных

отряда 1874 – миф или реальность?*

Сознание человека отражает историю его существования и развития, настоящее сознание – генетический слепок прошлого. Какие наиболее эмоциональные моменты в истории немецкого народа первой половины ХХ века запечатлелись в менталитете советских немцев? Перечислим лишь некоторые из них. Революция и гражданская война больно ударили по немецкому крестьянству и предпринимательству. Большевики, подписывая Рапалльский договор с Германией, пошли на определенные уступки немцам, допустив в одной из статей договора их право на реэмиграцию в Германию, с гарантией сохранения капиталов. Голод, разразившийся в 1920-21 гг. в Поволжье, унес жизни десятков тысяч немцев, что привело к их активному участию в антибольшевистских восстаниях. Дорожа особыми отношениями с Германией, большевики сделали шаг навстречу российским немцам, разрешив создание АССР НП в 1924 г. Период 1923-1929 гг. был временем процветания для ее жителей, превративших сельское хозяйство республики в образцовое для СССР. Однако уже с 1927 г. начинается «чрезвычайщина», приведшая к радикальному увеличению налогового бремени на крестьянское хозяйство. С началом коллективизации многие немцы пытались эмигрировать из страны Советов. Более 13 тысяч желающих уехать собрались в Москве и Подмосковье, добиваясь осуществления своего права. Разрешение на выезд получили примерно 6 тыс. чел., остальных насильно водворили на место жительства, что привело к дискредитации Советской власти в глазах международной общественности и, соответственно, немцев СССР [1].

Коллективизация, как и повсюду, привела к массовому раскулачиванию и выселению немцев в Сибирь и Казахстан (более 25 тыс. из АССР НП). В 1932-1933 гг. начался страшный голод, в котором, по подсчетам А.А.Германа, погибло около 200 тыс. немцев. Выставка писем голодающих в Берлине в июне 1933 г. вызвала международный резонанс. Красный Крест оказал помощь немцам, что обострило их отношения с тоталитарным режимом. С конца 1934 г. развернулась кампания «борьбы с фашистами и их пособниками», обернувшаяся расстрелами целых деревень в Сибири и наступлением на немецкую культуру. Затем последовал «Большой террор» 1936-38 гг., в ходе которого начинается практика депортации немцев из Украины на восток страны. Поэтому к декабрю 1941 г. из 12575 семей спецпоселенцев 22 национальностей насчитывалось 7067 немецких семей[2].

Учитывая все вышесказанное, можно понять, что менталитет немцев СССР, несмотря на все усилия пропагандистской машины, просто не мог быть однозначно просоветским. Тем не менее, с началом Великой Отечественной войны советские немцы проявили максимум патриотизма и встали на защиту своей родины. Однако предпринятые по приказу Сталина массовая депортация, а затем трудовая мобилизация могли лишь укрепить негативные стереотипы восприятия власти в сознании людей. Тем не менее, значительная часть немцев постоянно доказывала свою лояльность власти и патриотизм, пытаясь избавиться от чувства вины, вбитого в сознание указом августа 1941 г. Кроме того, сработал генетический национальный стереотип – трудиться добросовестно и качественно. Определенным было и отношение к фашистской Германии – неприятие агрессивности, расистской идеологии, стремления покорить другие народы. Поэтому советские немцы приняли активное участие в борьбе с фашизмом, приняли участие в движении фронтовых бригад в тылу, сборе средств на танковые колонны и самолетные эскадрилии, работали в неимоверно тяжелых условиях.

Другой стороной медали было дезертирство, отказ от работы, умышленный брак на производстве, духовное и физическое сопротивление власти. Поражает численность арестованных в системе НКВД за 1942 г. – 10500 чел. и дезертировавших с предприятий разных наркоматов за 1943 г. – 5% или около 10000 чел. от числа трудмобилизованных[3]. С одной стороны, эти цифры говорят о постоянстве обычной практики НКВД – поиске «врагов народа», с другой, свидетельствуют о сопротивлении немцев насилию.

Достаточно сложно судить о степени сопротивления режиму только по внешним признакам. К началу 1940-х годов все граждане СССР обладали длинным опытом страха перед властью и потому вели себя сдержанно и замкнуто, научившись «искусству» общения между собой на общепринятом урапатриотическом жаргоне. Потому бесполезно искать проявления оппозиции власти в любых официальных документах и периодической печати того времени. Но если поставить человека в экстремальные условия, перевести его с помощью изощренных пыток, либо доверительного разговора на уровень подсознания и откровения правды, то неизбежно проявится истинное представление о действительности.

Одним из важнейших источников, отражающих поведение человека в экстремальной ситуации, являются архивно-следственные дела на осужденных по 58 статье. В них содержатся донесения осведомителей, иногда играющих роль близких друзей репрессированного, перед которыми он раскрывал свое истинное отношение к действительности; протоколы изощренных допросов, где человек в результате пыток и нервного истощения обнаруживал то, что глубоко прятал в своем подсознании в обыденной жизни.

В ходе создания электронной базы данных «Трудмобилизованные немцы Тагиллага» мы выявили тех людей, которые были осуждены во время пребывания в стройотрядах и колоннах трудармии. Это позволило обратиться к архивно-следственным делам, хранящимся в Уральском архиве административных органов Свердловской области. В картотеке трудмобилизованных немцев Тагиллага содержится 7353 карточки персонального учета, из них 6519 – советские немцы. Из общего количества трудмобилизованных ** по различным статьям был осуждено более 240 чел., в том числе 60 немцев по 58-й статье: 31 чел. за антисоветскую, контрреволюционную агитацию; 12 – за участие в антисоветских организациях и подготовку вооруженного выступления; 6 – за саботаж на производстве; 3 – за измену родине и дезертирство; 1 – за мелкую кражу (по указу от 7.08.1932 г. «о пяти колосках»); 3 – по неизвестным причинам. Максимум арестов пришелся на 1943, 1944 и 1945 гг.: 20, 19 и 15 соответственно.

Обошлось без расстрелов, а сроки наказания были следующими: 32 чел. приговорены к десяти годам ИТЛ, 8 - к пяти, 6 – к восьми, 4 – к шести, 1 – освобожден из под следствия, 1– к семи, 1- к 2 и 1 (за террористические намерения и дискредитацию «одного из руководителей ВКП(б) и советского правительства») – к 25 годам (по оставшимся 6 трудармейцам информации нет).Кроме того, к сроку лишения свободы добавлялось от 2 до 5 лет «поражения в правах». Более 10 чел. из этого числа были осуждены повторно, причем преимущественно по 58 статье.

Вслед эшелонам с трудармейцами было отправлено указание начальника оперативного отдела ГУЛАГа № 125 о выявлении немецких шпионов и создании агентурной сети в стройотрядах и колоннах[4]. На местах прореагировали мгновенно и по уже накатанной схеме выявили шпионские организации. Еще в октябре 1941 г. в Н.Тагиле был арестован «германский шпион» Ф.И. Грегор, который прибыл из Австрии в 1931 г. и стал гражданином СССР. Еще ранее, в 1938 г., его арестовывали по ст.58 п.6 по обвинению в шпионаже и участии в «контрреволюционной, вредительской организации на ВЖР, созданной германской разведкой»[5]. Тогда он был освобожден за недоказанностью преступления, а теперь понадобился вновь в связи с очередной кампанией борьбы против «фашистских пособников». Выявление одинокого шпиона не в традициях НКВД. Нужны успехи в выявлении агентурной сети и пресечении попыток вооруженных выступлений против власти. Поэтому в октябре-ноябре арестовываются еще несколько, весьма подходящих на роль врагов народа, человек: бывшие трудпоселенцы, а затем трудмобилизованные-немцы Г.П.Дик, Г.А.Струве, трудпоселенец М.Г.Ширинский, бывший гражданин Югославии П.Я.Тотт (арестовывавшийся по делу о вредительской деятельности на ВЖР и освобожденный в 1938 г.), а также, якобы завербованные Грегором еще в 1930-х гг., бывшие работники ВЖР Л.И.Калинин, В.Б.Каминский, О.Е.Соловьева. В постановлении на арест Г.А.Струве формулируется новая версия заведенного чекистами дела: «Имеющимися материалами в УНКВД – Струве изобличается в причастности к к.-р. повстанческой организации, созданной из спецпереселенцев, преимущественно немцев, работающих в стройотряде Тагиллага НКВД на ст. Монзино, Н.-Тагильского р-на, Свердловской области...»[6]. По результатам расследования появился следующий итоговый документ:

«Обвинительное заключение

по следственному делу № 1118...

В Управление НКВД по Свердловской области поступили данные о том, что в городе Н-Тагиле существует и активно действует контрреволюционная шпионско-диверсионная организация, созданная немецкими разведывательными органами...

Следствием установлено, что указанная организация была создана в 1932 году германскими специалистами Иосифом Кнаубер, Эдуардом Прохаско и Артуром ЮСТ (выдворены в Германию), работавшими в то время в г. Н-Тагиле от германской фирмы «Мессер и К^о» по монтажу импортного оборудования на Высокогорском железном руднике, и ставила перед собой следующие задачи:

1. Сбор шпионских материалов экономического и военного характера на предприятиях – г. Н-Тагила.

2. Проведение диверсионной и вредительской деятельности на Высокогорском железном руднике.

3. Организация повстанческих групп из числа антисоветского элемента и главным образом бывших кулаков.

Следствием также установлено, что руководство организацией исходило от германских разведывательных органов, первое время через своих представителей КНАУБЕР и ЮСТ, а последнее время через резидента германской разведки ТОТТ Павла Янушевича и что участники этой организации до дня своего ареста проводили активную подрывную деятельность в выше указанном направлении...

На основании изложенного ОБВИНЯЮТСЯ:

1. Грегор Франц Иванович, 1904 г. рождения, уроженец города Каповец (Австрия), австриец, гр-н СССР, беспартийный, со средним образованием, ... до ареста работал завед(ующим) Кислородного завода Высокогорского железного рудника, проживал в гор. Н.-Тагиле

в том, что, являясь агентом германских разведывательных органов, возглавил шпионско-диверсионную организацию в городе Н-Тагиле; проводил шпионскую деятельность против СССР в пользу Германии; вел подготовку диверсионных актов на Высокогорском железном руднике; проводил активную антисоветскую профашистскую пропаганду, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-1 «а», 58-9, 58-10 ч.II-я, 58-11 УК РСФСР.

2. Калинин Леонид Васильевич, 1896 г. рождения, уроженец г. Н-Тагила Свердловской области, русский, гр-н СССР, происходит из семьи рабочего, б/п, со средним образованием...

в том, что являлся активным участником шпионско-диверсионной организации, проводил активную диверсионную и вредительскую работу на Высокогорском железном руднике, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-1 «а», 58-7, 58-9, 58-11 УК РСФСР.

3. Тотт Павел Янушевич, 1909 г. рождения, уроженец села Чурук (Югославия), венгерец, без гражданства, беспартийный, со средним образованием, прибыл в СССР нелегально в 1934 году из Германии через Латвию, через советскую границу проехал нелегально – в ящике под вагоном поезда, в Москве задержан Транспортными органами НКВД и по решению коллегии ОГПУ выслан в Новосибирскую область. В 1938 году арестовывался органами НКВД по ст. 58-6 УК РСФСР, освобожден за прекращением дела. До ареста работал слесарем Уралвагонзавода и в последнее время в Логиновской МТС, Белоярского района, мастером,

в том, что, являясь резидентом германской разведки, проводил шпионскую деятельность против СССР в пользу Германии, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58-6 УК РСФСР.

4. Каминский Евгений Богуславович, ...

в том, что, являясь участником шпионско-диверсионной организации, проводил шпионскую деятельность против СССР в пользу Германии. По заданию организации проводил вредительскую деятельность на Высокогорском железном руднике, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-1 «а», 58-7, 58-11 УК РСФСР.

5. Дик Гергардт Петрович, 1911 г. рождения, уроженец д. Даниловки, Тельмановского р-на КрымАССР, немец, гр-н СССР, происходит из семьи кулака. Вместе с родителями в 1930 году выселен на Урал после раскулачивания, беспартийный, с незак. высшим образованием в 1938 году арестовывался органами НКВД за к-р деятельность, освобожден за прекращением дела. До ареста работал преподавателем в Висимо-Уткинской школе, последнее время находился в трудармии-Тагиллаг НКВД,

в том, что, являясь участником повстанческой организации, вел подготовку к вооруженному выступлению против советской власти, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-2, 58-11 УК РСФСР.

6. Струве Георгий Александрович, 1912 г. рождения, уроженец г. Ленинграда, немец, гр-н СССР, происходит из семьи дворянина, беспартийный, со средним образованием, до ареста работал электромонтером песчаного карьера «Шайтанка» стройотряда Тагиллага НКВД,

в том, что, являясь участником к-р повстанческой организации, вел подготовку к вооруженному выступлению против советской власти, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-2, 58-11 УК РСФСР.

7. Соловьева Ольга Евгеньевна, ...

8. Ширинский Мирсаид Ганеевич,...

Согласно приказа НКВД СССР от 21 ноября 1941 года за № 001613 настоящее дело за № 1118 подлежит направлению на Особое Совещание при НКВД ССР.

П О Л А Г А Л-Б Ы:

1) Грегору Францу Ивановичу, Калинину Леониду Васильевичу, Тотту Павлу Янушевичу, Каминскому Викентию Богуславовичу, Дику Гергардту Петровичу, Струве Георгию Александровичу – определить высшую меру наказания – РАССТРЕЛ.

2) Ширинскому Мирсаиду Ганеевичу – определить меру наказания 10 лет И.Т.Л.

3) Соловьевой Ольге Евгеньевне – определить меру наказания 5 лет И.Т.Л....»[7]

По решению Особого Совещания, меры наказания, предложенные УНКВД Свердловской области были скорректированы: к высшей мере наказания приговорили «явных шпионов» Ф.И.Грегора и П.Я.Тотта, Л.В.Калинина и В.Б.Каминского к 15 годам ИТЛ, О.Е.Соловьеву к 5, а остальных к 10 годам ИТЛ.

Уже во время первой реабилитационной кампании сер. 1950-х гг. дело об этой «шпионско-диверсионной, повстанческой организации» рассыпалось, как карточный домик. В реабилитационном заключении по этому делу подчеркивалось, что еще техническая экспертиза 1943 г., проведенная на ВЖР, опровергла вредительскую деятельность арестованных. «Отдельные недостатки в работе» ВЖР, вновь допрошенные свидетели, объяснили объективными причинами: «недостаток квалифицированных кадров и материалов, отсутствие необходимого оборудования и т.п.»[8]. Более того, дополнительной проверкой было установлено, что «добыча руды с 1938 по 1942 год возросла почти в три раза»[9]. Вывод гласил: «Таким образом, следует считать, что Грегор Ф.И., Калинин Л.В., Тотт П.Я., Каминский В.Б., Дик Г.П., Струве Г.А., Соловьева О.Е. и Ширинский М.Г. в 1942 году были арестованы и осуждены без достаточных к тому оснований...»[10]. Вскоре последовала реабилитация.

Другим примером фальсификации было групповое дело №804, проходившее в агентурной разработке под названием «Теоретики». Подозреваемые Чензе Р.Э., Кирштейн В.К., Пфецер В.Г., Ремпель А.Г. и Шеслер А.Я. были немцами-трудмобилизованными отряда 1874. Обвинительное заключение гласило: «...В оперативно-чекистский отдел Тагиллага НКВД поступили сведения, что на песчаном карьере Тагилстроя НКВД мобилизованным немцем Струве Г.А., в рабочей колонне, среди немцев создается контрреволюционная повстанческая группа. На основании этих данных в декабре 1942 г. Управлением НКВД по Свердловской области был арестован инициатор создания группы – Струве, а оперчекотделом Тагиллага НКВД – участники данной группы: Чензе,..» (и др., трое арестованы 31.12.42 г., двое 17.1.43 г. – прим. авт.)[11]. Таким образом, через участника первого группового дела – Г.А.Струве – фальсифицировалось новое дело. Не объединяли их в одно, вероятно, по причине определенного плана по количеству раскрытых дел, существовавшего в НКВД.

В июне 1965 г. дело было пересмотрено. В постановлении Президиума Свердловского областного суда, в частности, говорилось: «...Приводимые... свидетелями... высказывания осужденных, хотя и являются политически неверными, по своему характеру и направленности не могут быть признаны антисоветскими. К тому же свидетели Ф. и В. при проверке дела показали, что их прошлые показания записаны в протоколы допросов необъективно, с обвинительным уклоном. Сами же они, плохо в то время владея русским языком, не могли проверить без переводчика правильность записей следователем их показаний. Переводчика же при их допросах не было.

Вновь допрошенные в качестве свидетелей Ф. и Р., хорошо знавшие Ремпеля, Кирштейна и Чензе, охарактеризовали их только с положительной стороны...»[12].

Как все просто, сменилась идеологическая парадигма, и уже смертельно опасные до 1956 г. высказывания «по своему характеру и направленности» не признаются антисоветскими. Но ведь это не отрицает самого факта таких высказываний, а следовательно, и проявившегося в них отношения к власти. Совершенно естественными, например, кажется рассуждения одного их обвиняемых Г.А.Струве : «...В декабре 1941 года я был отправлен спецпереселенцем в Таборинский район, на Озерский лесопункт, где мне пришлось пилить дрова ввиду отсутствия электроснабжения. Это переселение (из Ленинграда – прим. авт.) и отрыв от любимой работы были очень не по душе, развивая мои националистические взгляды и антисоветские настроения.

В апреле 1942 г. я был мобилизован в трудовую армию, в стройотряд 1874 Тагилстроя НКВД, состоящий исключительно из немцев, советских подданных. Самый факт построения отряда по национальному признаку, грубое и заранее предвзятое отношение вольнонаемной администрации к трудармейцам-немцам, скверные бытовые условия и плохое питание сильно на меня подействовали, как морально, так и физически. Я не был использован по специальности и в течение двух месяцев работал разнорабочим. Затем меня использовали в качестве электромонтера (Г.А.Струве был инженером-электриком с высшим образованием – прим. авт.)... продолжая работать в стройтряде, я в своей повседневной работе проводил саботаж, к каковому привели меня недовольство своим положением в отряде и антисоветские настроения, имевшиеся у меня ранее. Саботаж выражался в несвоевременном выходе на работу и уходе с нее; в отсутствии с моей стороны нажима на рабочих, работавших под моим руководством, в отношении выполнения заданий; в подтягивании рабочим процентов выработки и т.д. Кроме того, моя контрреволюционная деятельность выражалась в повседневных антисоветских замечаниях и шутках, высмеивающих те или иные мероприятия советской власти и потакании прогерманским настроениям, имевшимся в нашем отряде...»[13].

Самым убедительным стимулом к производительному труду была пайка, оттягивавшая голодную смерть раба социалистического отечества. Однако требования к работающим часто бывали просто запредельными и люди теряли всякую способность рационально мыслить, затухал инстинкт самовыживания. Тогда от них можно было услышать все. А чтобы вытравить антисоветские мысли даже на уровне подсознания, существовала 58 статья. Она довлела над всеми и заставляла безропотно подчиняться любым самым жестоким и нелепым распоряжениям начальников. Вот перед нами пример такого воздействия:

« В Свердловский облсуд.

От гр. Гертер Генриха Генриховича рож.1905 г.

прож. Павлодарской обл. с. Баян-Аул ул.Джамбула дом № 20 а

Заявление

30 марта 1943 г. я был арестован в г. Нижний Тагил, работая на кирпичном заводе как трудармеец. В мае 1943 г. был осужден выездной сессией Свердловским облсудом по ст. 58 п.10 на 10 лет с отбыванием на Дальнем Севере в г. Воркуте за то, что как командир отделения несовершеннолетних, которых мне предложили поднять на работу в ночное время после 12 часового рабочего дня и я отказался их поднимать т.к. они за день обессилили и физически не могли бы подняться, а пошел сам один на разгрузку вагонов кирпича, за ночь погрузил один вагон вместо нужных 2-х вагонов за что и был арестован.

Я считаю, что я был прав не поднимать на ночную работу подростков и тем более проработавших днем 12 часов, но в период культа личности с подобным обстоятельством не считались и главный обвинитель политрук батальона или колонны (фамилия немецкая, не помню) когда я ему предложил самому разбудить подростков, то не пошел будить, а мне пригрозил, что расправится со мной и четыре человека свидетелей по обвинению при следствии на суде отказались в своих показаниях, что я якобы имел антисоветские разговоры.

На основании вышеуказанного и ознакомившись с делом, прошу меня реабилитировать

15 июля 1965 года

К сему: подпись (Гертер)»[14].

Вроде бы все ясно – виноват в такой судьбе Гертера командир батальона. Однако задумаемся, что бы вышло, если бы командиры производства смягчили свои требования к трудармейцам? Полагаю, что они заняли бы место на нарах штрафного лагеря. Интересно отметить, что в каждом архивно-следственном деле есть характеристика с места работы и, как правило, отрицательная. Часто отрицание звучит как злая ирония: « Боец отряда ... выполняет норму на 120-130%... К работе относится недобросовестно...». Ясно, что такая формула заложена в характеристики под давлением НКВД.

На стройках НКВД дезертирство было более редким явлением, чем на предприятиях других наркоматов: 1839 чел. из общего числа 9971[15]. Но ведь и система охраны другая, и дисциплина военная. Следовательно, не так уж и мало. В октябре 1942 г. из зоны ремонтно-механического завода Тагиллага бежало на машине 6 трудмобилизованных, кроме того несколько человек готовились к побегу. Согласно обвинительному заключению по следственному делу № 1080: «...В оперативно-чекистский отдел Тагиллага НКВД поступили сведения о том, что мобилизованные в спецотряд при Тагилстрое НКВД немцы – Ш. и Ф..., ведут подготовку к совершению дезертирства из спецотряда, с целью перехода на сторону немецко-фашистских захватчиков. На основании этих данных, 15 июня 1943 г. Ш. и Ф. были арестованы...»[16]. У арестованных изъяли компас, чистый бланк командировочного удостоверения и другие вещественные доказательства. УНКВД Свердловской области настаивало на расстреле, однако Особое Совещание дало им по 10 лет ИТЛ (проявив заботу о сохранении рабочей силы для шахт Воркуты).

Антисоветские настроения проявлялись не только в прозе, но и в стихах. Дочь немецких коммунистов-антифашистов, ставшая гражданкой СССР в 1934 г., отчаянно смелая Эльза Карловна Эдеке сочиняла антисоветские песни и исполняла их в кругу близких знакомых. Одна из таких песен была переведена в ходе следствия по ее делу:

«Россия
Россия, бедная Россия, как бедно с тобой
Ты помогаешь продавать твой народ
За одну бутылку пива
Есть много генералов в русской власти,
А за столом стоит вино, продают свои обязанности.
И когда свергнули царя,
Тогда они кричали «ура»
И хлопали в ладоши
Теперь свобода пришла
Но при этой свободе все пропало
Они отобрали масло и яйца
И даже сало»[17].

Эльзу обвинили в том, что она, «находясь в спецотряде трудмобилизованных при Тагилстрое НКВД в течение августа-сентября 1944 года среди трудмобилизованных распространяла и распевала антисоветские песни, дискредитирующие советскую власть и командование Красной Армии...»[18]. В результате – 6 лет лишения свободы.

Многие высказывания немцев можно считать актом отчаяния, другие же свидетельствовали о здравой оценке реальностей внутренней жизни в СССР. Вот перед нами формулировка обвинения Вейберта Юрия Павловича: «...Вейберт находясь в спецотряде..., среди трудмобилизованных в течение 1944 года проводит контрреволюционную агитацию, возводит клевету на Советскую власть, искажает Советскую действительность и восхваляет немецких фашистов... Вейберт говорил, что Советское правительство издало разные указы, чтобы осудить и загнать людей в лагеря и использовать как дешевую рабочую силу на строительстве..., что немецкие фашисты хорошо обращались с населением оккупированных ими районов Советского Союза, а в Советском Союзе нет свободы слова, т.к. только арестовывают и высылают людей.., Советское правительство после войны будет преследовать немцев еще 10 лет, что немцы не могли расстрелять пленных поляков в Катынском лесу и утверждал, что эта война грабительская, т.к. Красная Армия будет занимать территорию до Берлина...»[19]. Можно только удивляться прозорливости человека с низшим образованием, токаря по профессии.

В постановлении на арест Амбони Н.Н. все возможные формулы обвинения в антисоветской пропаганде были слиты воедино. В нем говорится:

«Материалами следствия установлено, что Амбони будучи враждебно настроен по отношению к Советской власти, среди своего окружения в спецпоселке 1-я площадка и среди отдельных работников ремонтно-механического завода треста "Тагилстрой" систематически производит всевозможную антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию руководителей коммунистической партии и советского правительства, распространяет всякого рода клевету на советскую власть и советскую действительность, клевещет на внешнюю политику советского правительства и на одного из основателей советского государства, а также восхваляет агрессивную политику бывшей фашистской Германии и Гитлера, возводит клевету на советскую прессу и органы МВД, восхваляет экономику капиталистических стран». В обвинительном заключении к этому добавили: «...клеветал на советскую действительность, на органы Советской власти, возводил злобные контрреволюционные измышления на внешнюю политику Советского правительства, высказывал недовольство зачислением в спецссылку. Амбони клеветал на национальную политику Советской власти...»[20]. Многочисленные свидетели по делу Амбони Н.Н. (их было 8 человек) ловко были использованы следователем для доказательства вины подсудимого. Некоторые из свидетелей во время очной ставки продолжали вести с Амбони политические споры, выступая с ортодоксальных, просоветских позиций, а тот открыто отстаивал свою точку зрения. В результате – 6 лет лишения свободы и 3 года поражения в правах.

Взаимоотношения среди трудмобилизованных складывались по-разному, обстановка всеобщего доносительства губительно воздействовала на людей. Да и жизненные принципы, интересы у людей были разными. Иногда черствость и карьеризм одних приводили к трагическим последствиям для других. Вот что стало причиной осуждения Вайса Адама Иосифовича. Читаем его жалобу Генеральному прокурору СССР: «В начале Отечественной войны в 1941 году я был мобилизован в трудармию... По специальности часто приходилось работать на заводе в зоне заключенных и так 18-го мая 1944 года я был смертельно ранен. Вошел в память в стационаре на пятые сутки, но память периодически исчезала... Перенеся такую тяжелую травму в стационаре никто из руководящих работников моей части не посетил меня, что мне стало особенно обидно..., и высказал свою обиду (политруку – прим. авт.), что мол пострадал во имя своей части, а Вы как политический работник... ни разу не пришли проведать жив я или умер. И вот политрук ... принял это за обиду и начал сочинять всякие антисоветские клеветы (так в тексте – прим. авт.) по моему адресу, якобы я вел антисоветскую агитацию... Следствие велось 3 месяца, но ни разу я не расписывался в протоколах допроса, зная, что моя совесть чиста и за ложные показания свидетелей под руководством политрука ... я никак не мог на это согласиться, подписать лживый протокол. Но все же следственные органы без моей подписи протоколов закончили следствие по статье 58-10 и направили в суд... Суд постановляет приговорить к 6 годам ИТЛ и 2 годам поражения (в правах – прим. авт.)»[21].

О беззащитности отдельного человека перед государственной машиной свидетельствует дело Мюнтера Б.К. В своей жалобе он писал:

«17 июня 1941 года я был в г. Горьком мобилизован в ряды Советской Армии и направлен в особый инженерно-технический батальон. Меня там ошибочно, исходя из моей фамилии Мюнтер, сочли немцем по национальности. На мои просьбы проверить это, на указание того, что я в 1907 г. родился в селе Воскресенском Горьковской области, на документы о том, что я по национальности русский, крещеный в православной церкви, последовал отказ по мотиву, что нет времени со мной разбираться.

Так я был отправлен в трудовую армию, а затем переведен в марте 1942 г. в город Нижний Тагил и помещен в стройотряд мобилизованных немцев. Эта совершенная в отношении меня, русского человека, вопиющая несправедливость, ошибка явилась предвходящей причиной породившей вторую ошибку – обвинение в к(онтр)революционной пропаганде.

Я 23-го января 1945 года был арестован вначале по обвинению в краже у кого-то каких-то вещей. Затем, в горотделе НКВД мне предъявили новое обвинение по ст.162 «г» УК в краже какого-то электрооборудооборудования. Я, видя всю нелепость этих обвинений, считал, что все выяснится и меня освободят. Когда меня перевели в следственный изолятор оперчекотдела при «Тагилстрое», то предъявили обвинение по ст.58-10 ч.2 УК. Конструкция этого обвинения построена таким образом: «антисоветская пропаганда в узком кругу, в быту».

Мне приписали, что я якобы говорил, что в Советском Союзе много заключенных в лагерях, что выражал неверие в наших союзников, полагая, что когда мы победим немцев, то союзники пойдут против нас.

Я никогда никакой антисоветской пропагандой не занимался. Следствие по моему делу велось необъективно. Мне следователь задавал один вопрос: «Расскажите о своих преступлениях и преступлениях своих товарищей». Естественно, я не смог сам на себя клеветать, меня вынуждали, чтобы я сам себя оговорил в том, что не делал.

Следствие велось около 5 месяцев, я потерял все силы, в результате истощения нервной системы заболел. У меня было единственное желание – это чтобы меня оставили в покое.

Будучи психически травмирован, находясь в угнетенном, болезненном, подавленном состоянии, я подписал готовый протокол... В судебном заседании проходившие по делу все семь свидетелей ничего против меня не показали. Они все отрицали мою виновность в к(онтр)революционной пропаганде. Причем характерно отметить, что один из свидетелей в суде заявил, что он в оперчекотделе подписывал готовый протокол, не зная, что там было написано... Рассказать в суде всю правду я боялся, опасаясь следователя. Вот так я стал без вины виноватым...»[22].

К середине 1940-х гг. слабость агентурной сети среди трудмобилизованных, на которую жаловались чекисты, была преодолена. По данным отдела спецпоселений НКВД, на 1 октября 1945 г. спецпереселенцев различных национальностей «обслуживала» целая армия агентов и осведомителей: 43280 осведомителей, 2345 агентов, 819 резидентов. В среднем на одного осведомителя в спецпоселках приходилось 50 человек, а по рабочим колоннам (как считают А.А.Герман и А.Н.Курочкин) показатели «охватываемости» были еще меньше[23]. Закончилась война, казалось бы, численность шпионов и врагов должна была сократиться, да и опасность от их «происков» снизиться. Но огромная армия доносчиков продолжала отрабатывать свой хлеб и выискивать новые жертвы. Аресты стали значительно реже, но по-прежнему систематичны. Спецслужбы настойчиво доводили расследование до конца. Так, в апреле 1951 г. за антисоветскую деятельность был арестован немец-спецпереселенец В.Ф.Бихе. Он был обвинен в том, что весной 1951 г. «среди немцев спецвыселенцев открыто проводил резкую антисоветскую агитацию; клеветал на советскую действительность и на одного из руководителей ВКП(б) и Советского правительства, высказывал в отношении его террористические намерения, возводил клевету на советские радиопередачи и пытался оборвать радиопроволоку, а также высказывал клеветнические измышления по адресу классиков марксизма-ленинизма...». Нужно сказать, что Бихе В.Ф. во всем покаялся, заявил, что допущенные «им высказывания и выпады не помнит вследствие того, что находился в сильно опьяненном состоянии». Однако это не помогло. Организовали судебно-психиатрическую экспертизу, установили его вменяемость и приговорили к 25 годам лагерей. Попытки обжаловать этот дикий приговор в 1954 г. привели только к снижению срока до 10 лет[24].

Мы перелистали страницы нескольких десятков дел, познакомились с судьбами конкретных людей, попытались понять истинные мотивы их поведения, реально оценить степень сопротивления тоталитарному режиму. Нас могут упрекнуть в том, что нельзя частное выдавать за общее. Однако мы убеждены в том, что углубленное изучение индивидуального сознания – ключ к пониманию массовых закономерностей.

Предпринятое, в связи с уточнением сведений по персоналиям трудмобилизованных советских немцев, углубленное изучение архивно-следственных дел, хранящихся в Уральском государственном архиве административных органов Свердловской области, позволило вглядеться в подробности борьбы с «врагами народа». Встал закономерный вопрос, как относиться к информации фальсифицированных дел, все фигуранты которых ныне реабилитированы? Сложность ситуации с этим видом источников выражается в том, что дела состоят из подлинных документов своего времени, но с правовой точки зрения чаще всего представляют собой фальсификацию. В то же время подобные дела могли не быть фальсифицированными, но они подпадают под статью 5 закона о реабилитации, по которой осужденные реабилитированы «независимо от фактической обоснованности обвинения»[25]. Как бы то ни было, обе разновидности следственных дел являются историческим источником, свидетельствующим о механизме уничтожения государством своего народа. Именно по ним мы можем судить о менталитете немцев-жертв репрессий, стереотипах восприятия ими советской власти, ее внешней и внутренней политики.

*Опубликовано: Ученые записки НТГПИ. Т.2. Часть 1. Общественные науки. Н.Тагил, НТГПИ, 2002. С.88-94

[1] См.: Герман А.А., Курочкин А.Н.Немцы СССР в трудовой армии (1941-1945 гг.). М.,1998.С.22.

[2] Там же. С.22-26.

[3] Там же. С.140,145.

** В их число входят трудмобилизованные различных национальностей: немцы, поляки, финны, румыны и т.п., а кроме того, «окруженцы» (военнослужащие РККА, попавшие в плен к противнику, затем репатриированные в СССР) и интернированные граждане Германии, отбывавшие трудовую повинность в счет репараций.

[4] Там же. С.145.

[5] УГААОСО.Ф.1. Оп.2.Д.21850.Т.1.Л.2.

[6] Там же. Т.3. Л. 1.

[7] Там же. Л. 240-253.

[12] Там же. Л.269.

[13] Там же. Д.21850. Л. 21-22.

[15] Герман А.А., Указ. соч. С. 140.

[16] УГААОСО. Ф.1. Оп. 2. Д. 33824. Л. 51-53.

[18] Там же. Л.26-27.

[19] Там же. Д. 32519. Л.2.

[20] Там же. Д. 46763. Л.3.

[21] Там же. Д. 32011. Л. 50-52.

[22] Там же. Д. 44463. Л. 146-147.

[23] Герман А.А., Указ. соч. С. 146.

[24] УГААОСО. Ф.1. Оп. 2. Д.46026. Л.70,71, 101-103.

[25] Закон о реабилитации жертв политических репрессий. 18.10.1991