Об институте

«Потерянный дом» Житинского как метафора потерянной страны

31.01.2024
«Другой цели, кроме объединения людей, слияния их духовных
миров в одно общее явление духа, – у литературы нет!»


30 января состоялось очередное заседание Литературного клуба НТГСПИ, посвященное роману Александра Житинского «Потерянный дом, или Разговоры с милордом». Роман публиковался в журнальном варианте в 1987 г., а отдельным изданием вышел в 1989. Но при этом не встретил большого читательского отклика. Как часто говорят, «был широко известен в узких кругах». Возможно, то, что роман «не выстрелил», обусловлено самим временем публикации. Конец 80-х – время, когда активно начали издаваться запрещенные авторы, знакомые по самиздату, а также не известная советскому читателю эмигрантская литература. Кроме того, публиковалось очень много документалистики разоблачительного характера, что вызывало больший интерес общественности. В 2019 г. роман был издан в авторской расширенной редакции, но тоже не привлек особого внимания.

На заседании клуба участники обсуждения отметили своеобразную форму романа, а также его масштабность, многозначность, эклектичность. Произведение настолько многослойно, что обсудить все поднимаемые в нем темы на одной встрече, невозможно. В центре романа – история «перелетевшего» дома и его обитателей. Фантастические элементы переплетаются с вполне реалистичными деталями и описаниями. Роман построен явно в форме литературной игры, с обращением к читателю, с разговорами с «милордом» – писателем ХVIII века Стерном. Автор и сам активно присутствует в романе. Даже создает «Литературное объединение имени Лоренса Стерна». Во время одного из заседаний он прямо выражает идею «игрового» характера литературы: «Литература – игра, не более, но и не менее... Великая это игра или мелочная, трагическая или пародийная – она всегда остается игрой, ибо дает читателю возможность проиграть в душе тысячи ситуаций, поступков, характеров, лежа при этом на диване и перелистывая страницы».
Но при всем постмодернистском, игровом, даже нарочито легкомысленном характере произведения Житинского оно не только забавляет читателя, но заставляет его глубоко переживать за судьбу героев, особенно главного персонажа – Евгения Демилле. В книге много даже трагических эпизодов: например, самоубийство «непризнанного гения» – поэта Аркадия, одноклассника Демилле. Пронзительно передано состояние Евгения, когда он случайно узнает о смерти Высоцкого. В романе описываются события 1980 года, когда в Москве проходила Олимпиада. «Его охватила горечь, он понял внезапно, что произошло нечто важное не только для него и для искусства, но для русской жизни вообще».

Роман насыщен аллюзиями, в большинстве литературными. Много явных и неявных перекличек с Булгаковым, а также с В. Ерофеевым (перечисление синонимов к глаголам «выпить, «напиться»). С одной стороны, в книге запечатлены приметы времени. Но, с другой, она оказывается поразительно созвучна и нашему времени. Много чисто фантастических эпизодов, но при этом описаны очень реалистичные живые человеческие типажи. Много юмора. Чего только стоит общение тети Зои, улетевшей в космос в пивном ларьке, с инопланетянами, которых она по существу превращает в алкоголиков. Этот эпизод гротескно напоминает сюжеты советского киножурнала «Фитиль». Вообще гротеска, гиперболы, пародии очень много. Пародируются разные стороны позднесоветского общества, в том числе увлечение диссидентством.
Тема, достойная отдельного разговора, – это беседы с «милордом», в основном о литературном творчестве, но не только. Показателен эпизод, когда Стерн резко прерывает попытки автора говорить о «системе», точнее – о «государственной системе». «Дорогой мой, я старше вас на двести с лишним лет… Не трогайте государство, прошу вас. Что у вас – мало забот помимо него? Я вам больше скажу: литература не для этого».

На заседании клуба шла речь и о том, каким образом Житинский мог создать такую поразительную метафору грядущего распада государства (дома), поскольку роман создавался в первой половине 80-х гг., когда крах СССР был еще не вполне очевиден.
Как справедливо заметил один из исследователей, «„Потерянный дом” – один из главных романов позднесоветской эпохи… Он был написан на высшей точке авторских возможностей, на выходе из глубокого личного кризиса. Роман призван был не только спасти автора (с этой задачей он справился), но и остановить распад общества (а это и не могло получиться). Это не просто панорама позднего СССР, не просто парад всех его главных героев, которые по большей частью исчезли или переродились, – это последняя попытка построить дом для страны, подарить ей тот образ всеобщего жилища, в котором все чувствовали бы себя на месте и могли еще временами испытывать общность. Роман о перелетевшем доме оказался пророческим – после первоначального энтузиазма в стране настали раздор и запустение, ровно как в многоэтажном доме архитектора Демилле, который он так плохо привязал к местности»; «Книга с блистательно найденной метафорой была венцом самого сложного и многосоставного периода советской истории, пределом той сложности, которой достигла советская литература; она всегда была глуховата в метафизическом смысле, а Житинскому удалось невозможное – советский религиозный роман, религиозное размышление о том, почему коммунистическая идея обречена и какова ее дальнейшая судьба. Все это осталось неотрефлексированным и непроговоренным, часто заболтанным – потому что не всем хватало той прямоты, с которой Житинский выходил на тему».


Г. А. Авдеева,
доцент кафедры ИЯРФ

Привязанный альбом:  «Потерянный дом» Житинского как метафора потерянной страны
Показать все фотографии

Возврат к списку